В наше время толерантности, политкорректности и обострившейся чувствительности к правам всевозможных меньшинств, всё меньше находится поводов, которые бы многих объединяли и при этом никого не обижали. Профессор Института психологии РАН Маргарита Воловикова считает, что российский Новый год – возможно, один из последних символов, примиряющих и сплачивающих миллионы людей по всему миру.

Маргарита Воловикова (справа)

По результатам исследования специалистов Института психологии РАН, Новый год остаётся главным национальным праздником для большинства жителей России. С маленькой поправкой: молодое поколение бурятов на первое место среди праздничных поводов ставит Сагаалган (праздник Белого месяца), который традиционно отмечают монголоязычные и некоторые тюркские народы.

«Почти у всех россиян Новый год прочно связан с тёплыми воспоминаниями из детства: какой костюмчик они одевали, как ёлку наряжали, – комментирует руководитель исследования, заведующая лабораторией психологии личности Института психологии РАН Маргарита Воловикова. – В то же время в этот праздник вкладывается мысль о том, что всё можно изменить, начать с чистого листа. Этому ожиданию чего-то нового и доброго посвящены и многочисленные новогодние ритуалы: успеть во время боя курантов загадать желание, произнести тост и так далее».

Впрочем, когда еще только зарождалась традиция зимнего новогоднего праздника (старт ей, как известно, дал указ Петра I от 1699 года, согласно которому Новый год должен отмечаться 1-ого января, как в Европе. При этом Россия продолжала жить по юлианскому календарю, а Европа уже перешла на григорианский), население страны не желало переносить привычное начало года, которое приходилось тогда на 1-ое сентября, на январь. Люди протестовали и привыкали к морозному Новому году с большим трудом. Правда, «новогодние реформы» на этом не закончились. Спустя два столетия уже советская власть внесла свои коррективы в летоисчисление, и молодое государство, стремительно росшее на обломках рухнувшей Российской империи, перешло на григорианский календарь. Празднику Рождества Христова, который раньше всегда предшествовал Новому году, вовсе не нашлось места среди «красных дат», которые приобрели исключительно светский и пропагандистский характер, но рождественские традиции оказались очень жизнеспособными.

«У нас чрезвычайно гибкий менталитет, – отмечает Маргарита Воловикова. – По сути Новый год вобрал в себя Рождество, всё осталось – и тщательная подготовка к празднику, и надежда на чудо, и даже традиция наряжать ёлку, которая в 30-е годы была под строжайшим запретом. Но не нарядить детям ёлку для людей было ещё страшнее, чем попасть под преследование. Ёлки прятали, занавешивали, но не отказывались от них.

И в конце концов всё это прорвалось наружу через все издержки тоталитарного строя. Праздник преобразился через восприятие личности: он помогал выжить и укреплял общество в его понимании ценностей добра и мира. Просто сдвинулись акценты: сюжет борьбы света и тьмы, который воплощается символическим зажиганием огней на ёлке, каждый стал по-своему интерпретировать».

В этом нелепом, на первый взгляд, перемешивании христианских и светских традиций, серьёзно исказивших исконный смысл и Рождества, и Нового года, психологи тем не менее видят положительный аспект.

«Можно согласиться, что новогодние праздники в России не так логичны, – говорит Маргарита Воловикова. – Но вот посмотрите на Европу и США, где всё правильно, удобно и на своих местах. Рождество Христово из соображений политкорректности там с некоторых пор принято называть просто Рождеством (см. справку в конце статьи. – Ред.), чтобы другие конфессии не обидеть. Таким образом постепенно они сдвигают то основание, из которого произрастает сам праздник. А ведь без праздника человек – не человек вовсе! Он будет работать, выполнять функции, но без этих смыслов он просто начинает заболевать. И ни один психотерапевт ему не поможет. Или же психотерапевт скажет: «Да вам нужно отвлечься на праздник!».

По мнению психологов, российский Новый год – уникальное явление, которое несмотря ни на что продолжает объединять миллионы людей, живущих в России, в странах бывшего СССР и даже тех, кто уехал за границу из бывшего Союза. Маргарита Воловикова анализировала материалы различных форумов, посвящённых празднованию Нового года, и отметила такую тенденцию: соотечественники, проживающие за рубежом, всегда с трепетом ждут Новый год, но, как сами же признаются, за пределами постсоветского пространства настоящий новогодний праздник, с тем особенным, детским ощущением счастья, не приходит. Такой Новый год можно встретить только в России.

«Возможно, некоторый удар по статусу нашего уникального Нового года нанесли длинные новогодние каникулы, которые многие люди пока не смогли наполнить достойным содержанием, подобно тому, как раньше заполнялось время рождественских святок, – говорит исследователь.

– Обострилась проблема социального расслоения, оказалось, что далеко не все люди имеют возможность празднично провести этот период, и зачастую просто не знают, чем себя занять, из-за чего расстраиваются и обижаются. Может, поэтому в отдельных регионах, в частности в Бурятии, мы зафиксировали некоторое охлаждение к этому празднику у молодёжи. Но в целом любовь россиян к Новому году, конечно, перевешивает, и конкурентов у него пока нет».